Вдохновило… здание колледжа!

Медицина не входила в планы юной Марины. Девушка смотрела в направлении физико-математического факультета. В девятом классе решила проверить шансы на поступление, чтобы прочувствовать процесс экзаменов. Тогда и поняла, что в политехнический колледж ее не тянет.

— Ехала мимо — увидела красивое здание Витебского государственного медицинского колледжа имени академика И. П. Антонова (тогда училище) — и поступила туда. Поскольку это был вызов самой себе, забрала документы. И задала себе новую планку: поступить в медуниверситет, чтобы стать врачом, — вспоминает собеседница.

Целеустремленная школьница из деревни Лепельского района обошлась без помощи репетиторов: готовилась самостоятельно, помогали учителя в школе.

— На распределении я попросила комиссию направить меня вслед за супругом в Лиозно. В субординатуре у меня была специализация по терапии, а в райцентре ждали именно оториноларинголога. Обрадовалась возможности получить узкую специализацию в интернатуре. Рождение детей скорректировало мои планы, так что доктором в Лиозно мне быть не довелось, — говорит Марина Грубинова.

Дети выбрали лучшее время для своего рождения. Принимать пациентов, пребывая в постоянной тревоге за малыша, мне бы не хотелось. После двух декретов я до конца прошла интернатуру. Став многодетной мамой, вошла в профессию полноценно. Во время ухода за детьми восполняла жажду профессиональных знаний. С болезнями детей справлялась самостоятельно, в этом очевидное преимущество профессии.

Состоялась в карьере мамы и стала врачом

Материнство — круглосуточная ставка. Не боялись, что, отдавая силы на работе другим детям, не останется энергии для общения с родными?

Напротив, материнство помогло мне осознать, что я могу реализоваться именно как детский врач. Практика коммуникации с маленькими пациентами была отработана. Наверное, мне было бы сложно перестроиться на взрослую оториноларингологию. Полное название специальности я использую, лишь когда приезжаю на обучение, курсы. В РНПЦ это на слуху, среди коллег, которые оказывают помощь более высокого уровня, — это грамотно и уместно. А для детей и родителей более привычным и понятным словом является лор. Поэтому так и представляюсь ребятам.

На курсах я вдохновляюсь: профессия раскрывается во всей красе, хочется так же ловко выполнять сложные манипуляции. С другой стороны, утешаю себя тем, что подобных опасных случаев у моих пациентов нет, хотя болеющих детей много, чаще всего выявляются отиты и синуситы. Для меня важно помочь маленькому человеку качественно, а для этого нужно уделить внимание, время. Родители тоже ценят время, но только свое.

Будем честны, далеко не каждый чих и ОРВИ требуют консультации оториноларинголога. Однако вместо того, чтобы записаться к педиатру, мамы и бабушки бдительно идут к лор-врачу, создавая сверхпоток пациентов. По сути, они отбирают время у тех ребят, которым действительно необходима узкая специализированная помощь.

На прием вместо 32 запланированных пациентов приходит 60–70, и у трети из них — сухость в носу, простое ОРВИ.

Считаю, что в обществе стоит поднимать вопрос о взаимоуважении между пациентами и врачами, а также между самими пациентами. Никому не выгодно, когда ребенок, которому действительно нужна помощь, вынужден ожидать в очереди из тех, кто пришел на всякий случай, минуя первичный прием у педиатра. Врачу необходимо назначить лечение, оформить в карту — это все время. Для меня качественное лечение первично, в приоритете. Но врачи не роботы, и их ресурс также имеет предел. Лично я боюсь что-то не дописать, даже порой кошмары снятся про это…

Бывали в практике случаи, когда отит провоцировала пищевая аллергия. Врачу необходимо время для того, чтобы разобраться. Иногда родители одновременно идут в несколько клиник, и врач не видит картину в динамике. Важно не только снять симптомы в конкретном эпизоде болезни, но и устранить причину во избежание повторов. Спусковые механизмы заболевания часто повторяются: очень сухой воздух в помещении, неумение (или нежелание) чистить нос ребенку, отсутствие аспиратора в уходе за малышами. В большинстве случаев покупка увлажнителя, правильный туалет носа, соблюдение базовых рекомендаций решают проблему на корню.

Какие случаи больше всего требуют внимания врача?

Случается, обнаруживаем в ухе или в носу маленькую батарейку. Родители не всегда узнают об инородном теле, пока ребенку оно не мешает. Или пока не появляется специфический запах. Среди находок в носу и ушах были и вата, и колпачки, и таблетки, и конфеты. Конфета растаяла, но остались орехи.

Батарейка опасна тем, что она окисляется и дополнительно травмирует ткани. В ухе это чревато перфорацией барабанной перепонки. Пациенты с инородным телом на приеме бывают регулярно.

Хотелось бы иметь при поликлинике эндоскоп. Может, тогда мы смогли бы наглядно демонстрировать родителям, что бывает, когда ребенок играет с мелкими предметами, даже если, по мнению взрослых, он уже самостоятельный. Коммуникацию с родителями приходится выстраивать. Даже самый уверенный малыш может испугаться отоскопа. Безопаснее всего он себя чувствует на руках у родителя, и это тоже приходится объяснять. Я иногда говорю, что психологическое успокоение взрослого — первая помощь для ребенка. Как трижды мама я, конечно, понимаю их беспокойство. Но хочется, чтобы и родители помнили: ни у одного врача нет намерения упустить проблему.

Если у ребенка в ухе или в носу инородное тело, как работать с родителями?

Знаю, что в других странах в такой ситуации родителей могут лишить пособий. Не уверена, что такая практика будет во благо в наших реалиях. Важнее помочь ребенку, нет цели наказать родителей. У нас фиксируются только большие травмы, когда требуется нахождение в стационаре. С укусами насекомых, когда развивается отек, пациенты также едут в стационар.

Не могу не затронуть проблему интернет-«знаний». Однажды на прием пришли с запросом: «аденоиды через нос вылезли». Еще была поражена, когда родители просили, чтобы мы убрали «второй» язык ребенку. Речь шла о надгортаннике. Увы, порой приходится напоминать взрослым людям о школьных знаниях. Удивительно, но взглянуть в зеркало, чтобы сравнить горло малыша со своим, они забыли. Непросто работать с подростками, они «излишне информированы» через интернет. К врачу не торопятся, используют сосудосуживающие капли по полгода. Были ситуации, когда доходило до перфорации носовой перегородки. Стала чаще наблюдать аллергический реакции. Не только на пыльцу, но и на пищевые продукты. Это тенденция последних лет. Думаю, это связано с составом продуктов. Вероятно, свою лепту внесла и пандемия COVID-19. Эти обстоятельства только побуждают искать эффективные способы лечения и помощи детям.

Поделитесь секретом, как при вашей двойной нагрузке не выгореть?

Знаете, все же улыбка ребенка творит чудеса! Кажется, вот был сложный день, а потом малыш улыбается тебе — и на сердце радостно. Есть чувство удовлетворения, когда помогла.

Очень поддерживает семья. Стараюсь все организовать, чтобы дети поели, сделали уроки. Иногда вижу неразобранный портфель у двери и понимаю, что моя «смена» мамы только начинается. Не выгореть помогает периодическая учеба, стараюсь не пренебрегать отпуском, проводить его качественно, переключаясь на совершенно другую деятельность. Мне очень нравится читать. С удовольствием перечитываю классику, люблю фантастику.

Супруг-ветеринар организовал крестьянско-фермерское хозяйство под Витебском, поэтому в выходные помогаю. Создаем несколько вариантов рецептурных колбас, мясной продукции. Я больше занимаюсь сырами. Переключение с умственно-аналитической и коммуникативной работы на физический труд действует как терапия. Продуктами наша семья обеспечена, но за этим — серьезный труд. Анюта, Настенька и Леша помогают нам, берут пример с родителей. А совместная работа позволяет обсудить и рабочие моменты, и семейные дела.

по материалам газеты Медицинский вестник